Мы разговариваем с Татьяной Титовой-Васильевой, основателем и тьютором школьников и Мариной Титовой куратором направления «дошкола» и тьютором.
Пространство с названием “mALTa” мы открыли в сентябре. Мы с детьми работаем достаточно давно, с 13-го года. Разработали и ведём свою программу по развитию социальных навыков, то, что сейчас называют soft skills: всё, что связано с эмоциональным интеллектом, навыками коммуникации, пониманию себя и т.д.
У нас тоже есть дети. Через какое-то время мы поняли, что если использовать эти принципы в образовательной деятельности, связанной с изучением предметов и явлений, то можно достигать гораздо больших результатов. Стали думать, и вот в результате с сентября открыли “mALTa”.
Сейчас у нас работают направления До-школа, Клуб семейных школьников для начальных классов и Мастерские по развитию социальных навыков, эмоциональному интеллекту и т.д. Сейчас у нас работает 5 взрослых на постоянной основе и есть трое ведущих отдельных направлений: программирование и естественные науки, ручной труд. Итого нас 8. Школа будет расти вместе с возрастом детей, и на следующий год уже разрабатываем программы для 5 и 6 классов и набираем группы.
Пока у нас смешанные возрастные группы, это дает свои плюсы. Детей, посещающих пространство около 35 человек, кто-то приходит регулярно, занимается два раза в неделю, кто-то один раз на отдельные занятия, кто-то находится здесь четыре дня в неделю.
Скажите, пожалуйста, кто входит в сообщество вашей школы и какие у них взаимоотношения?
В нашей картине мира, в сообщество входят дети в первую очередь, их родители и мы, взрослые которые создают это пространство. Для большинства решение, что дети будут к нам ходить, принимается совместно в семье, и детьми и родителями, что нас безумно радует. В 13-ом году, я только начинала работать с детьми, родитель приводил к тебе ребенка, передавал его тебе в руки и говорил: “Вот вам ребенок, позанимайтесь с ним эмоциональным интеллектом, а то он слишком эмоциональный / слишком неэмоциональный, сделайте с ним что-то», разворачивался и уходил. Помню одну маму, она говорила: “Я была в детстве лидером, а моя дочь не лидер. Она стесняется, не поднимает руку, хотя знает. Я хочу, чтобы она стала лидером, сделайте что-нибудь”.
Это был первый шок, с которым мы столкнулись, когда начали работать с детьми. Хочется верить, что и мы что-то сделали, поменяли в своем отношении, и теперь все чаще мы встречаемся с семьями и ситуациями, когда решение о том, что ребенок будет куда-то ходить и что-то делать, принимается всем сообществом, семейным.
Как происходит процесс? Мы предлагаем прийти, осмотреться, оглядеться. Спрашиваем ребенка: понравилось ли ему тут, что бы он тут изменил. Мы не так давно существуем, нам важно понимать, что дети думают по поводу этого пространства. Не все предложения можем реализовать, но тем не менее знать про это было бы классно. Обычно предлагаем родителю после поговорить с ребёнком дома, потому что при нас он может говорить одно, а дома может сказать что-то другое.
Потом мы беседуем с родителями. И договариваемся, если наши ожидания и ценностные ориентиры, совпадают. Мы честно и открыто говорим: «Мы вот это делаем, а вот это не делаем. Давайте сразу на берегу определимся с взаимными ожиданиями и распределением ответственности«.
Процесс естественным образом выстраивается: люди приходят, знакомятся, сначала чувствуют, как им тут, потом что-то обсуждают между собой, потом мы с ними это обсуждаем. Нельзя сказать, что это регламентированное, специально созданное сообщество, но как система на данный момент это выглядит так, и мне бы хотелось, чтобы так оставалось.
Входит ли ваша школа в сообщество каких-то школ на текущий момент?
Мы относим себя к сообществу “Другие школы”. Что мы понимаем под сообществом “Другие школы”? Это пространство для развития и образование, которое предлагает другой подход, основанный на принципах гуманистической педагогике, вере в человека и его потенциал, уважении личности.
Важно сказать, что в любой системе (в том числе государственной) работают люди, и есть совершенно уникальные и потрясающие личности. Но в государственных школах это, скорее, какие-то локальные островки и исключения, за которые хочется держаться и идти. В целом в предлагаемой системе приняты определенные правила игры, регламентировано спущенные и обязательные к соблюдению. Не всем они нравятся и не всем подходят. Сталкиваясь с этим, мы начинаем искать альтернативные пути.
Мы, альтернативные, другие.
“mALTa” родилась, чтобы создать другой процесс, в котором личность может развиваться, познавать, обучаться, быть гармоничной и целостной. Поэтому, если коротко, то мы бы отнесли себя к сообществу других школ. Не каких-то конкретных (Reggio или Монтессори), а просто — других. Мы отличаемся от государственных.
Как вы организовали систему обратной связи? Это оценки или какой-то другой подход?
Мы практикуем форму обратной связи, чаще всего это диалог. Нам важно, чтобы ребёнок сам научился постепенно и последовательно анализировать свою деятельность, своё продвижение по изучению чего-либо, а также фиксировать это каким-то образом, для себя определять. Мало того, научился делать это самостоятельно. Это не совсем возможно в младше-школьном возрасте, но если постепенно внедрять в коммуникацию ежедневную, то это становится ожидаемым процессом.
Это для того, чтобы отношение к процессу научения и образования было осознанным. Мы форму обсуждения результатов ещё тестируем и обсуждаем. Разным детям подходят разные формы. У нас есть дневники, их вид мы ещё вырабатываем совместно с детьми. В течение дня ребенок по каждому из направлений (это может быть и предметная деятельность: русский и математика, а может быть и социальное взаимодействие: он делал проект в рамках какой-то мастерской, или просто бегал по коридорам) может выделить, что нового узнал, чему он научился и что бы он хотел еще поделать, узнать или потренировать в этой области.
Например, ребенок может в словесности или в математике написать: “я сегодня узнал, что неровные поверхности если измерять, то нужно складывать или вычитать такие-то числа таким-то образом, и у меня это получается раз через раз и я бы хотел решить еще 15 примеров на эту тему для того, чтобы у меня этот навык сформировался”. Это идеальная схема, к которой мы хотим прийти. Или в социальной сфере “Я узнал, что я очень плохо ориентируюсь по времени, потому что я практически везде сегодня не очень вовремя пришел. Чему научился? Научился понимать количество своих опозданий. Что хочу сделать? Найти какую-то систему, которая мне поможет отслеживать время”.
Такое описание может стать запросом к тьютору, в идеале. Сначала тьютор спрашивает, а впоследствии хотелось бы, чтобы ребенок дошел до такой степени самостоятельности, что он сам обращается с запросом к тьютору. Он говорит: “Слушай, вот тут я ок, разберусь сам, но тут мне нужна помощь, я не понимаю, как или где это взять или почему у меня не получается”. Понятно, что в начальных классах пока ещё не развито критическое и аналитическое мышление. И мы не настаиваем, но предлагаем начинать мыслить так. Он напишет “научился орать” — ну окей, супер, ты уже как-то понимаешь, как это перевести в глагол действия, это уже классно. Но будет здорово, если к седьмому классу, у ребенка сформируется навык анализировать свою деятельность, понимать, чего он хочет, ставить для себя образовательные цели и задачи и давать себе самому обратную связь, запрашивать. Вот так мы пока действуем с точки зрения обратной связи.
Родителям мы рассказываем, что хорошо получается у ребенка, достижения и проговариваем, на что имеет смысл обратить внимание.
Как вы мотивируете детей учиться? Или внешняя мотивация не нужна?
Мы не мотивируем детей, вообще.
Это как раз та идея, которую мы закладывали в основу проекта. У нас вообще не школа, а пространство. По нашему опыту, если каждый из нас вспомнит себя и школьные годы, то наверняка у каждого из нас найдутся и вспомнятся 2-3 педагога, которых мы помним до сих пор, к которым тепло относимся, благодарны и почему-то предмет их любился больше и делался легче. Развитие личности происходит рядом с личностью, с которой:
а) комфортно и классно,
б) которая сама очень увлечена чем-то и рядом с которой становится просто интересно в чем-то поковыряться, что-то изучить, что-то попробовать, что-то сделать.
Поэтому работать нужно не с мотивацией детей, а с личностями, которые работают с детьми. Если взрослому интересно, если он увлечен, то рядом с ним организуется пространство этого интереса, в которое рано или поздно начинает погружаться ребенок.
Дети очень тонко чувствуют искренность и фальш. И им часто становится интересно рядом с человеком, которые увлеченно строит модели самолетов или решает задачу, потому что ему самому интересно, а не потому, что нужно взять и передать куда-то ( читайте “впихнуть в голову”).
Мы не мотивируем детей, мы создаем среду. Что для этого делаем? Мы находим классных людей, рядом с которыми интересно и помогаем им совместно с детьми обустраивать это пространство, ставить ориентиры, искать материал, взаимодействовать с ребенком, делать супервизии, когда мы не понимаем, что происходит.
Что делать их все-таки не хочет ребенок. Родители спрашивают: “Не хочет. Математику ещё хоть как-то решает, а писать вообще отказывается”. Или наоборот: “Книжки читает, а за математику просто с палкой не посадить”. Нужно просто приглядеться и посмотреть, в чем причина такого поведения. Потому что в личности заложено желание развиваться. Если в каком-то месте стоит блок, то что-то там произошло не так. Например, там может быть какой-то страх “не получится, не знаю, не умею”.
Может, какая-то психотравма: кто-то когда-то сказал случайно, проходя мимо: “Ты вообще не математик”. Или что-то попробовал и не получилось, а другой рядом засмеялся. Надо присмотреться, поискать, что стопорит человека, помочь ему с этим страхом что-то сделать. Может, что-то в среде не так, может, надо создать какую-то провокацию, в которой ребенок увидит практическое значение или необходимость освоить это знание.
Вот мне сейчас нужно построить мост, и для этого мне нужно знать величины, умножение. Там есть ряд простых вещей, если с ними человек сталкивается просто в среде, то он начинает двигаться, изучать.
Иногда формат подачи информации может быть не тот. Кто-то не успевает, а кто-то наоборот, быстро анализирует. Кому-то нужно чуть больше времени. У кого-то визуальное восприятие лучше работает, чем текстовое, а кто-то на слух. Тут важен диалог с ребенком. Задаешь вопросы, пытаешься понять.
Чтобы понять механизм возникновения мотивации и ее источник, можно с собой провести мысленный эксперимент: я так иногда говорю взрослым: “Слушайте, предложите мне, что Я сейчас могу такого сделать, чтоб вы ЗАХОТЕЛИ (вот не сделали одолжение, не “убегали от наказания за несделанное», а именно ЗАХОТЕЛИ) сейчас, срочно, немедленно, брать тройной интеграл по контуру? Как я вас должна мотивировать? Расскажите мне”. Они говорят: “Мне не надо”. А чем у ребенка процесс отличается? Пока вы не столкнетесь с тем, что для вас это имеет какое-то жизненное значение, например, для того, чтобы купить сливы нужен тройной интеграл по контуру взять, только тогда вы ко мне придете и скажете: “Таня, я тут сливы не могу купить, мне тройной интеграл по контуру нужен”.
Но суть в том, что давайте не будем действовать наоборот, шиворот навыворот. Человечество училось от действия к формуле. Давайте детям дадим тот же путь пройти, может быть, чуть побыстрее, чем всё человечество шло, но этот путь важен.
Что происходит после вашей школы? Можно ли перейти в другую школу?
Мы предусматриваем, что такие ситуации могут быть и тоже себе этот вопрос задавали. Что мы можем сделать, чтобы ребёнок был адаптивен в разных сообществах и с разными правилами. При каких условиях человек, личность адаптивен и может играть по разным правилам в разных условно командах или сообществах? Если он понимает, что у разных сообществ разные правила, умеет их слышать, принимать, дискутировать, считаться, понимать, что для него важно, какие у него цели и соотнести ценности: есть ли у меня такая ценность, и если в данном сообществе она нереализуема, то готов ли я принимать такие правила игры. Умею ли я саморегулироваться, ставить себе задачи. Если человек вот это все умеет, то, в принципе, он готов к разным процессам в этой жизни.
Развитие этих навыков входит у нас в основную линию: в проектной работе, в тьюторской поддержке. Мы с детьми всегда честно про это разговариваем: разные люди, разные правила, разные законы. Опытных подтверждений у нас пока нет, как это работает. Но в нашей идее это должно работать вот так.
Я мама ребенка, который в трех школах учился. Сначала мы после первого класса поменяли школу на государственную, а после пятого мы совсем сказали государственной “до свидания” и перешли в альтернативную. Сейчас он планирует поступать в гимназию, и сам собирает информацию о том, что он там получит, что ему надо для поступления и с какими правилами ему необходимо будет согласовываться и состыковываться. Я считаю, что это норма, это правильный процесс. Если он поймет, что предметно сейчас имеет какие-то дефициты, то мы сможем обсудить и как-то их взять дополнительно. И это будет уже осознанный подход у ребёнка. К классу 8-9 такой осознанный подход формируется. Раньше рассчитывать на то, что будет осознанный выбор ребенка, странно.
Как организована аттестация в вашей школе?
Мы не ведем образовательную деятельность и не аттестовываем детей не планируем. Родители сами выбирают, где и как будет аттестовываться их ребёнок. Мы предлагаем информационно-консультационные услуги и поддержку, чтобы ребенок освоил ряд вещей, которые ему для этого необходимы.
Расскажите о роли педагога в вашей школе: он обучает? воспитывает? какие у него задачи?
Он сопровождает. Можно сказать, вместе с детьми изучает этот предмет, мир, тему.
Взрослый в пространстве mALTa сопровождает: в математике, в развитии эмоционального интеллекта, кто-то сопровождает на прогулке, это всё — процессы сопровождения.
Что важно в процессе сопровождения? Это помочь ребенку увидеть цель и применимость того, что он сейчас делает, на конкретных действиях: создать игру, провокацию, эксперимент, опыт, исследование, в котором ребенок увидит — “о, такая штука есть”, увидит какую-то цель и дальше оказать ему поддержку на пути освоения области знаний и умений.
Если объединить всё это, то получается роль взрослого в пространстве “mALTa” — это сопровождать, заражать, вовлекать.
Наши взрослые — это взрослые, которые хотят играть. В конструктор, формулы, слова, тексты… И детям трудно остаться равнодушным к этому процессу. Они сразу начинают задавать вопросы, у них запускается процесс, они начинают что-то придумывать, фантазировать. Мы, взрослые, иногда просто “соучастники” 🙂
Есть ли в вашей школе домашние задания? Их много? Они сложные? Почему так?
Если словом “домашние задания” называют что-то, что один большой человек сказал в обязательном порядке сделать маленькому человеку, такого у нас нет.
Если говорить про задания, которые помогают освоить, потренировать что-то, дополнительно узнать и в необязательном порядке, поскольку мы не занимаемся мотивированием детей, как мы сказали, то такого рода предложения для детей у нас есть. Наша задача — делать не потому, что это задано и надо куда-то сдать, а видеть в этом необходимость. Чтобы ребята сами понимали: недостаточно просто понять, как осуществляется умножение в математике, важно тренировать это как навык. Для того чтобы накачать мышцы недостаточно знать, как правильно приседать, нужно еще приседать. Важно, чтобы дети эту логику увидели.
Ещё бывает, что в пространстве не пришли какие-то мысли и идеи — можно дома дополнить и на следующем занятии поделиться. А может, на следующей неделе что-то появится, до-придумывается. Всё-таки в группе они могут отвлечься, а дома сосредоточиться, там определенный процесс, который тоже может быть полезен.
Иногда со своей взрослой позиции мы понимаем, что сложно себя посадить за решение примера и написание текста. Мы применяем игромеханики, такие техники: нарешай, чтобы получился мост, например. Ищем какие-то способы, которые добавят интереса в монотонной работе по наработке навыка. Но в целом стремимся к тому, чтобы этот процесс был осознанным и шел изнутри.
Как обстоят дела с дисциплиной в вашей школе? Вы что-то для этого делаете специально? Это вообще важная для вас тема?
Для нас важна безопасность, причем как физическая, так и психологическая. В связи с этим существует ряд правил, о которых мы с ребятами регулярно говорим и договариваемся, проговариваем. За то чтобы все остались живы и здоровы и физически, и эмоционально, конечно отвечают взрослые.
Изначально, когда это пространство проектировалось и создавалось, было ключевое слово во всей этой истории — баланс. Мы ищем баланс в том, что действуем в гуманистических принципах, принимаем ребенка как личность со своими интересами, потребностями, задачами, эмоциями. И при этом оставаемся в позиции взрослого, который отвечает, несет ответственность за это пространство и за то, что здесь происходит. Ребенок не во всем объеме и не везде эту ответственность сможет взять и унести.
Договариваемся, при этом встраиваемся в какие-то понятные рамки, которые единым фронтом существуют для всех. Если есть можно над столом только, не бегать с булкой по всему пространству, то это нужно делать всем — и детям, и взрослым, и родителям. Если приняли правило, что мы уважительно относимся к личностному пространству, то без разрешения, не подхожу, не обнимаю и не трогаю.
При этом, если есть вопросы, кардинально касающиеся безопасности, они решаются только взрослым. Если нельзя висеть головой на люстре, то нельзя всем, как бы ты тут в истерике не бился, какие бы способы достижения цели ты не использовал, то это будет нет. Мы будем об этом говорить, объяснять, почему, но это все равно будет нельзя.
Важно ребёнку самому понимать, что точно “нет”, что “да” при каких-то условиях, что “да” на твое усмотрение. Это зависит от возраста ребенка и от уровня его навыков, в том числе.
А есть то, что на твое усмотрение — например, домашка. Да, ты можешь её не делать, давай взвесим, какие будут последствия. Или “не хочу идти на занятия” — ок, что ты будешь вместо этого делать? Есть такие вещи, которые мы можем обсуждать, выходя на взрослый диалог. Всё это зависит от ряда факторов: уровня опасности предлагаемого занятия, возраста ребенка и уровня его навыков в той или иной области. Потому что есть трехлетние дети, которые хорошо координируются в пространстве, а есть восьмилетние дети, которые с разбегу могут врезаться в стену.
Если это подразумевать под дисциплиной, то она у нас такая.
Как вы взаимодействуете с родителями? Какие есть формы взаимодействия?
Тут снова ключевое слово — «диалог».
Мы лично беседуем на старте и в процессе. Диалог на входе — знакомство, притирка, согласование ожиданий, ценностей. Встречи промежуточные, “периодические”: раз в три месяца, мы обсуждаем итоги и договоренности с родителями. Что получается, как и в каких областях развития продвинулся ребенок, что пока вызывает сложности, обсуждаем, корректируем дальнейший план.
Есть чаты в вотсапе, куда периодически скидываются фотографии, новости или что мы делали сегодня. Мы вырабатываем систему, при которой в электронном виде можно будет это отслеживать. Не для того чтобы контролировать, но родителю спокойнее становится, когда понятно, что ребенок делал, что происходит, что они не просто бегают и играют. Наш процесс деятельностный и снаружи кажется фаново-развлекательным, при этом в процессе происходит много важного и нужного, чего не увидеть глазом. Если будет отражено, что мы не просто мост строили, а формулу площади изучали и таблицу умножения повторили при этом, то будет понятно, что процесс двигается к тому, чего от нас (и родителей) захотят потом в каких-то бумажках, тестах. Эту формы мы еще дорабатываем.
Ещё отработанная форма — консультирование в любой тревожащей ситуации. Если что-то беспокоит — сразу звоните и говорите “я не понял, что случилось, почему он или она…” Мы спокойно к этому относимся, лучше ничего не копить и сразу обсуждать. Родители очень откровенные. Говорят “Я дотошная, я вам буду звонить”. отвечаем: “Пожалуйста, только не ночью”.
Гаджеты, компьютерные и азартные игры — это разрешено в вашей школе или нет?
На данный момент у нас нет жесткого запрета на гаджеты. В рамках процесса, когда идет групповая деятельность, занятия — обычно дети даже не берут гаджеты. Хотя для нас, если ребенок в процессе достал гаджет, это определенный сигнал.
Во-первых, что-то могло произойти, например, мама тревожится и звонит\пишет, либо его психика куда-то уходи в этот момент, от процесса, который происходит. Мы, взрослые, потом соберемся и обсудим: “А у меня такой-то, когда речь об этом заходит, сразу же находит 500 дел в гаджете. К чему бы это?”.
Мы не отбираем, но просим на занятиях убирать. Если в какой-то момент ребёнок гаджет достает, то просим его вернуться в процесс. Но себе сделаем пометку, что что-то не так.
Когда для каких-то задач на занятиях нужны гаджеты (телефон или компьютер), то мы их используем. У нас есть программирование по субботам, есть блоггинг, мы сначала хотели ораторское искусство сделать, но детей это не очень впечатляет, поэтому теперь называется “Я блогер”. Задачи мы решаем там те же — оттачиваем устную речь, артикуляцию, постановку целей выступления, но если это делать держа телефон, то для детей это сразу становится увлекательным занятием.
В свободное время пользование гаджетами не ограничено вообще никак и не регулируется, но по нашей практике у нас нет такого, чтобы ребята сидели в гаджетах. Они достают либо настолки, либо играют в подвижные игры. Занимаются совместной деятельностью, общаются, пьют чай, играют. Чтобы кто-то прям “залип”, такого не было.
Если мы столкнемся с какой-то повальной проблемой с гаджетами, то соберёмся все (тьюторы, ведущие) и будем думать, что с этим делать. Наверно, выйдет с этим же вопросом к детям, что у нас такая история, мы тревожимся, видим в этом такие-то последствия, давайте придумаем, что мы с этим можем сделать.
Что ещё важно сказать о вашей школе?
Мы делаем акцент на социальные аспекты, эмоциональный интеллект, эти навыки в нашем представлении, важно и нужно формировать. Это то, что всегда с нами будет. Часто и от родителей есть такие запросы. Говорят, что школа-то ладно, если что и мы можем с детьми все пройти, по учебникам.К тому же, это можно сделать за меньший период времени, чем дается в гос.программе. А вот научиться решать конфликты, взаимодействовать, понимать себя, свои цели и мотивы, конструктивно сообщать о своих границах, регулировать эмоциональное состояние — в этом сложность.
У нас есть возможность и желание, есть ресурсы для того, чтобы показать детям, помочь им находить общий язык друг с другом и с другими. Понимать, что люди разные, что есть границы, есть свои ощущения у каждого человека, что важно учитывать мнение других людей, важно спрашивать, про себя уметь говорить, уверенно отстаивать свою позицию. Вот эти все навыки, которые потом люди начинают в 25-30 лет изучать. Хочется, чтобы дети раньше этому научились.
У нас на стене написано “Школа комплексного развития”. Один наш знакомый подходит и читает: “Школа комплексного развития. А у меня была школа развития комплексов”.
Наша задача дать ребенку пространство и возможности и сопровождать его на этом пути. Он может сейчас это не взять, сейчас в него это не поместилось, не время, не отложилось. Это может через какое-то время у него актуализироваться. Не надо гнать. Не люблю слово “воспитание”, потому что под воспитанием очень часто понимают набор конкретных вещей, которые нужно запихнуть в какого-то человека, или для родителей. Задача взрослого — сопровождать, быть рядом на пути и принимать, что у ребёнка своя скорость, свой способ понимания, обработки, получения информации. Мы про это.
Давайте мы, взрослые, расслабимся, и дети тоже расслабятся и начнут наконец получать удовольствие от жизни и обучения, а не невроз по поводу оценок.
