Александра Аудрен, руководитель семейной школы «Горошина».
Наша семейная школа на момент входа в ситуацию дистанционного обучения представляла собой 8 ребят (второй класс), предшколу, где ребятки готовятся к школе с 5 лет, и различные творческие студии. Дети учатся три дня в неделю.
23 марта мы все дружно ушли на плановые каникулы, но 30-го вернулись не все. Поговорив с родителями, решили, что предшколу и творческие студии не будем вести в режим дистанционки, там дети разъехались по бабушкам, пусть себе отдыхают.
Тема, которую я выбрала, не случайная, потому что мы делали ставку на связь, личный контакт, на качественные отношения, которые простраиваем с детьми, между детьми, между детьми и педагогами, между педагогами и родителями, везде, где могут быть отношения. Согласитесь, очень сложно решать примеры, когда ты чувствуешь себя не в своей тарелке, когда подвигаться хочется, когда неудобно сидеть за партой. Либо ты на перемене с подружкой поссорилась, а тебе диктант писать – вообще голова о диктанте не думает, надо ту проблему завершить. Поэтому мы с самого начала, с первого класса, очень много времени уделяем межличностным связям.
В режиме оффлайн дети у нас учились понедельник, среда, пятница с 9 утра до 17. Почему? Потому что дети ещё маленькие, и на наш взгляд, и на взгляд наших родителей, очень важно не вырывать детей в этом возрасте из семьи, им важно окружение, друзья, семья, а учеба – в меньшей степени. Сейчас мы расписание поменяли, дети учатся теперь пять дней. У них остались арифметика, чтение, русский – это три дня в неделю, а английский и творчество – вторник и четверг. По четвергам ещё творческие занятия во второй половине дня. У кого силы есть – подключаются по воскресеньям: сложилась такая практика, что музейный работник проводит мастер-классы. Мы не загружаем ребят на целый день, не включаем их сейчас надолго.
Перейдя на дистанционку мы наконец-то смогли увидеть свои плоды этих полутора лет вкладывания в отношения. Я поделюсь разными ситуациями, которые за эти четыре недели случились и расскажу, как мы с этими ситуациями справлялись, что делали, чтобы эту драгоценную связь не потерять в режиме онлайн-обучения и общения.
У нас учатся ребятки с подтвержденным синдромом гиперактивности, учатся тревожные дети; у нас учатся лидеры, они сами по себе активные: они занимаются, они харизматичные, им надо впереди паровоза бежать – все очень разные. Какие открытия нас ждали? Очень хорошо вошли в учебу ребятки с СДВГ. Мы потом с родителями обсуждали, почему же так. Поняли, что скорее всего нет отвлекающих стимулов: никто рядом не ходит, пеналы свои перед ними не распаковывает, то есть не надо свое внимание собирать издалека по всему кабинету, ты собрал его “в компьютер” и сидишь, оказалось очень хорошо.
Очень тяжело оказалось лидерам, на удивление. Потому что их выбивает из колеи проблемы со связью, во-первых: zoom не всегда готов работать в том режиме, в котором работаем и мы. Где-то связь плохо устанавливается, где-то их не услышали, а они же привыкли быть первыми, им надо светить ярко! Преподаватель не увидел, что они руку поднимают, потому что окошечки очень маленькие. У них самоощущение такое: “Где моя яркость? Я ж звездун”. А тут не звездится. Некоторые ребята тяжело переживают эту ситуацию.
Я сразу хочу сказать, что много буду говорить про отношения, про психологию, эмоции. В плане обучаемости мы сохранили свой график: дети проходят все те темы, которые должны проходить, причём достаточно успешно, с учебой никаких особых проблем нет.
Есть ребята, когда мы уходили на каникулы, они находились в активной проработке своих личностных проблем, шел такой активный личностный рост, и тут дистанционка слегка этот личностный рост изменила. Например, в течение последних месяцев разыгрывалась интересная ситуация у двоих парней: один бросал другому вызов, а другой не мог на этот вызов ответить, не разрушая себя. Например, все катаются с горки. И тут ему: “А ты че не едешь?”. Он говорит: “А я не хочу”. “Ах ты трус”. То есть тот кидает ему вызов, а этот “А я не трус, но я боюсь”. В общем, конструктивно ответить не получается – слезы, истерика. Естественно, поддерживали и того, и того, но прекратить эту ситуацию было бы неправильно. Она потом прилетит через полгода, в старших классах, или где-то ещё. Это такая ситуация на понимание, кто я и нужен ли мне чужой взгляд, чтобы понять, кто я?
К моменту каникул мы из этой ситуации выбрались, ребенок наконец-то научился отвечать и сохранять себя. Нам бы как раз после каникул на свежую голову это всё закрепить, но тут бахнула дистанционка и этот момент “заморозился” у ребят, а потом вдруг вскрылся самым неожиданным способом, удивительной ситуацией. Тут опять zoom нам помог. У ребенка, который должен был пройти личностный рост, понять, кто я и где я, была плохая связь, учитель говорит: “Отвечай”. Он отвечает, а учитель его не слышит. Он ещё отвечает, а учитель снова не слышит, помехи. И учитель говорит: “Ребята, кто слышал, что ответил, повторите мне его ответ”. А парень, в свою очередь, не слышит слова учителя, но слышит, что за него отвечают. Представляете, такая ситуация: “В смысле, за меня отвечают? Опять кто-то за меня что-то решил?”. То есть у него заморозка была пару недель, потом эта ситуация копилась, копилась и тут выстрелило – закрыл камеру, выключил звук. Взорвало человека. Вот такая интересная ситуация.
Другая ситуация про границы. Не надо рассказывать, что все дети обожают проверять границы, периодически проверяют их заново, с новой силой, с новыми волнами. Для кого-то момент это центральный, он не решил, что там с границами у нас и ребенок регулярно с этим борется. Перейдя на дистанционку, что происходит в этом случае? “А если я буду рисовать на демонстрации экрана у учителя, но не буду признаваться, что это я? А если я выключу звук и не буду включать? А если я переверну себе камеру?”. Дети делают нас сильней, если мы не умрем.
У меня однажды чуть не случилась ступор. Когда мы ведем уроки, трансляцию начинаю я, у меня оплаченный аккаунт в zoom-е, и я передаю права педагогам, которые сейчас ведут занятия. Прошел урок, я прошу вернуть права, педагог возвращает мне права, все уходят на переменку. Сажусь, чтобы подгрузить свою презентацию на свой урок и понимаю, что в контактах две Александры Аудрен, и права не у меня. А это еще вторая неделя, когда еще я не шибко разобралась с zoom-ом. И я думаю: “ А, наверно, из телефона не вышла”. Побежала к телефону, нет – в телефоне не включен. Включаю компьютер – в компьютере тоже нет. И знаете, что меня навело на верную мысль? С маленькой буквы Александра Аудрен написано. Почему я написала себя с маленькой буквы? И тут до меня доходит: наш хакер местный догадался переименовать себя в меня, и ему случайно передали права. Естественно, это была мощная проверка на границы.
Таких ситуаций очень много за 4 недели, хотя у нас всего-то 8 человек в классе. Велик соблазн нам, педагогам, скатиться в стандартную реакцию раздражительности, злости, всех научить, приструнить, нарекания сделать, но потерять эту драгоценную связь детей, всё, что наработано. А сложность еще и в том, что осталось всего два канала связи – глаза и уши, а дети маленькие, нам бы их приобнять, погладить, в конце концов, устроить бой подушками, как это можно было на перемене, просто снять это напряжение и полегчало бы, но такого пока нет.
Что мы сделали, чтоб эту самую связь не потерять? Во-первых, у нас на каждом уроке есть тьютор. Его основная задача – смотреть, что делают брови, рот и глаза детей, грубо говоря. Он начинает урок, спрашивает “как настроение?”. Знает, что один из детей приходит у нас всегда с игрушками – и узнаёт, что это за игрушка, где она сегодня будет сидеть. Следит за настроением детей, может написать в чат, если видит, что какое-то настроение у ребенка меняется, может написать ему лично. Может, если видит, что рука поднята, а учитель не замечает, включиться и подсказать, обратить внимание. Он держит контакт со мной. Я в свою очередь если что родителям звоню. Если необходимо – вызываем детей на личную встречу в zoom. Это личная встреча без других детей, тет-а-тет. Спрашиваем, что случилось, как так произошло, как было на самом деле. Мы конструктивно разговариваем и завершаем эту ситуацию.
Во-вторых, много общаемся с родителями, не перекладывая на них учёбу. У нас гибкие уроки, то есть если на арифметике дети смогли проработать час, потом большая перемена и дальше русский будет 20 минут, а чтение – посмотрим, сколько хватит. Мы устраиваем творческие мероприятия: книжный клуб в шаманском стиле, конференцию инопланетян – что-то такое, когда можно нарядиться, например. Когда дети не заметили – их чему-то научили, а все повеселились.
Заканчивая своё выступление, хочу сказать, что дети прошли интересный цикл: от радостного оцепенения, через продуктивную работу, когда ты – лучшая версия себя, к третьей неделе – небольшая усталость, пошли уже настоящие эмоции. Сейчас четвертая неделя – дети разморозились, начали возвращаться к тем переживаниям, которые были до, личностно продолжили расти. Радуются, психуют, выключают камеры, веселятся, хулиганят – для меня это показатель того, что им безопасно, им комфортно. Да, дети не роботы, они должны жить. Если они во время уроков живут – это значит им хорошо, это значит, что связь мы не потеряли.
Не появились ли у вас новые семьи или ученики на этот период?
Нет. Мы и не планировали. Включиться в “семейное” пространство – достаточно сложно для всех. Не было такой задачи.
Онлайн для вас временный формат или планируете его развивать?
Мы набираем первый класс на следующий год. Я с ужасом представляю, что надо будет вводить первый класс дистанционно. Считаю, что дистанционка – классный формат, но для меня лично, как для преподавателя, психолога и мамы, – класса с 5-го, потому что все-таки дети должны научиться общаться, научиться отношениям. Отношениям по-настоящему учатся в отношениях реальных, онлайн – другая культура. Для меня задача с 1 по 4 класс – научиться взаимодействовать, жить в обществе других, разных людей.
Мне понравились варианты дистанционных творческих занятий – давайте слепим, порисуем, вот это прекрасно заходит, отлично, тут что-то можно думать. А так – нет, я за живое общение: трогать, драться, биться, обниматься.
Общение онлайн – это же целая культура, и ребёнка тоже в неё надо вводить, вводить потихонечку, что мы и делаем.
Случились ли у вас какие-то методические или педагогические открытия?
То что дети себя по-разному повели в плане кому что зашло.Первый педсовет, на котором мы 40 минут с девочками учились – где находится кнопка, чтоб прекратить, когда ребёнок у тебя на экране рисует… и когда учитель наконец-то нашла и смогла остановить, она закричала: “Я победила. Я учитель-Бог”. Они такие простые, житейские zoom-овские педагогические открытия.
Мы работаем по программе РКШ (русской классической школы), в таком режиме программа хороша, она просто работает сама по себе. Больших открытий не случилось, помимо того, что учителя технически выросли.
Как вы сейчас работаете с программой, сокращаете или даёте в полном объёме?
Немного сократили объём материала, который выдается на уроке. Например, не 3 задачи, а 2, потому что много времени уходит на выстраивание связи, и тут лучше качество, чем количество. Убрали письменные работы – диктанты, что-то такое, они выполняются на демонстрационном экране, чтоб все вместе участвовали. Больше вовлеченности и движухи происходит на экране, чтобы дети в это все включались.
Сама программа не изменилась, чуть-чуть уменьшилась наполняемость урока, но уже 4ая четверть, больше повторений, не так страшно.
Как планируете жить летом?
Я планирую закрыть ноутбук, чего желаю всем родителям и детям, и, как минимум, полтора месяца никого не видеть – чтобы все отдохнули. Мы семейная школа, всем разбрестись по семьям, на мой вкус, и отдыхать. Надо изучать жуков у бабушки на даче, третировать пса, который в будке живет В общем, всем, кто может высыпать на природу.
У нас маленькие дети, это второй класс, им надо туда, где жизнь кипит, на волю, не хочу их включать в компьютер вообще. Здесь еще вот какой вопрос: поскольку они маленькие, я не могу их самих включить, мне придётся включить и родителей. Думаю, что родители так сильно подустанут по-человечески за вот эти два месяца учебы, что им тоже надо отдыхать.
Произошли ли на период онлайна какое-то изменение в ролях в вашей команде?
Большого перераспределения не произошло. Единственное, что раньше тьютор в оффлайне не присутствовал на первой половине дня, он приходил к последнему уроку. Прогулки, творчество – брал на себя вторую половину дня, потому что в первую, когда ты видишь детей, педагог справляется хорошо сам. Но сейчас тьютор от звонка до звонка сидит онлайн с детьми пока идут уроки, на всех уроках присутствует. Только в этом. Общение с родителями осталось за мной, педагоги ведут занятия, всё стабильно.
Как-то характер взаимодействия с родителями изменился?
Мы за 2 года уже реально как семья. В оффлайне у нас был “педагогический чай”. Я приглашала родителей: “Приходите пить чай, будем за жизнь разговаривать, выяснять, что у нас происходит”. А сейчас мы звоним друг другу, я звоню. Не откладываю в долгий ящик, если меня что-то беспокоит, мы сразу общаемся.
У нас прекрасные родители, они очень про детей, поэтому здесь нет никаких сложностей. Мы полтора года в отношения вкладывали и сейчас просто радуемся плодам, эти усилия себя оправдали.
